Невозвращенец [сборник] - Алексей Иванович Полянский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После долгого и тяжелого, с боями похода отряд обосновался в Цуманских лесах между городами Ровно и Луцком. Его первоочередной целью было Ровно, избранное гитлеровцами в качестве «столицы» оккупированной Украины. Здесь находилась резиденция одного из ближайших подручных Гитлера рейхскомиссара Украины и гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха, здесь же расположились штаб начальника тыла германской армии генерала авиации Китцингера, штаб высшего СС и полицейфюрера Украины обергруппенфюрера СС и генерала полиции Прицмана, штаб главного интендантства, хозяйственный штаб группы армий «Юг», штаб командующего особыми Восточными войсками генерала Ильгена, главный немецкий суд и множество прочих, менее важных военных и административных учреждений.
Разведчики отряда собирали в Ровно и окрестностях ценнейшую информацию о военных планах немцев, уничтожали, порой среди белого дня, высокопоставленных гитлеровских генералов и чиновников. Среди этих разведчиков был и обер-лейтенант вермахта Пауль Вильгельм Зиберт – легендарный Николай Кузнецов.
Постепенно расширяясь, сфера разведывательных действий отряда охватила и Луцк – важный административный центр Западной Украины, напичканный воинскими частями, штабами, складами, различными учреждениями оккупантов и потому представлявший большой интерес для советского командования.
Лудильщик, пришедший в домик Измайлова, был одним из разведчиков отряда «Победители».
Много месяцев прошло с того дня, когда Виктор обменялся паролем со своим бывшим сослуживцем. И у командования отряда, получившего связь с Измайловым в свое распоряжение, не было, конечно, да и не могло быть никакой уверенности, что с ним за это время ничего не случилось, что он вообще жив. Тем более был обрадован посланец отряда, когда не только нашел нужного человека живым и здоровым, но и узнал, что он уже один из руководителей подпольной организации, имеющей даже «иностранный» филиал – группу польских патриотов Винцента Окорского.
Связной принес выпущенный еще до войны план Луцка, и Виктор обозначил на нем места дислокации воинских частей, штабов, складов, оккупационных учреждений, дома, где жили видные гитлеровцы и их приспешники из националистов.
– М-да… – уважительно протянул гость, – времени вы тут, как я вижу, даром не теряли.
Теперь наступила очередь говорить ему, и человек, всего лишь несколько недель тому назад ходивший по московским улицам, долго рассказывал жадно ловившему каждое слово Виктору, как живет и борется Советская страна.
Потом снова вернулись к делам. Договорились, что о связи с отрядом никто в организации, кроме Савельевой, Ткаченко и Петрова, знать не будет.
– Как будем поддерживать связь?
– К вам за информацией будут приходить наши люди регулярно, не реже раза в неделю. Каждый очередной связной будет оставлять вам пароль для следующего. Но вам тоже нужно подобрать двух-трех абсолютно проверенных товарищей на роль связных.
– Но Цуманские леса далеко.
– Так далеко вашему связному идти не придется, – успокоил гость. – В двенадцати километрах от Луцка есть польский хутор Бодзявуч, знаете?
– Знаю.
– Там у нас постоянный пост, мы его называем «зеленым маяком». Дежурят круглые сутки. Ваши связные будут доставлять сообщения туда, а уж с «маяка» их переправят в отряд. Работаем не хуже наркомсвязи…
Гость начертил на листке бумаги схему хутора, отметил место партизанского секрета и назвал Виктору пароль для встречи с дежурным по «зеленому маяку». Потом бумажку сжег.
Уходя, добавил:
– Насчет Савельевой. Берегите девушку. Ее пост в банке представляет ценность исключительную. Денежные документы всех немецких учреждений – это не шуточки. Клад!
Так начался новый, самый важный этап в истории луцкого подполья, длившийся четырнадцать долгих месяцев.
До самого конца группа не знала ни одного провала. Но однажды все же лишь счастливая случайность спасла от гибели Виктора Измайлова, и не только его.
Шла обычная, весьма частая в весну 1943 года облава, когда немцы прочесывали дом за домом намеченный район, задерживая подозрительных. На квартиру Измайлова гитлеровцы нагрянули как раз тогда, когда Виктор составлял список людей, которых предполагалось привлечь к подпольной работе. Солдаты ввалились в дверь столь внезапно, что список уничтожить не удалось, хуже того, при неловком движении Виктор выронил его из рук.
Это означало конец, и не только Виктора, но и нескольких патриотов, даже не успевших еще вступить в борьбу с врагом. Правда, оставалась микроскопическая и очень, конечно, наивная надежда, что немцы не обратят внимания на какой-то обрывок бумаги. Но высокий офицер, первым вошедший в комнату, сразу же увидел листок, и раньше, чем Измайлов успел шевельнуться, лакированный сапог стремительно припечатал список к полу. Виктор в отчаянии покачнулся… А в следующую секунду произошло нечто совершенно непонятное: ловко шаркнув подошвой, офицер затолкнул листок под диван.
Проверив документы присутствовавших и не найдя ничего подозрительного, немцы ушли. Выходя из комнаты, высокий офицер на мгновение обернулся. Виктору показалось, что в его взгляде мелькнула укоризна…
Кто был этот человек? Этого никто не знает до сих пор…
В середине июня сорок третьего года Виктора вызвали в отряд. Это означало, что речь будет идти о задании чрезвычайной важности, которое нельзя передать через очередного нарочного.
После обычных приветствий и расспросов командир отряда Медведев неожиданно сказал:
– Виктор Васильевич, вы, конечно, догадываетесь, что мы вас вызвали в отряд по поводу исключительному. Дело в том, что, по некоторым сведениям, сюда, на Украину, немцы начали подвозить секретное химическое оружие…
6
Владимир Аристархович Боровский имел полное основание называть себя «военной косточкой». Действительно, несколько поколений его предков и с отцовской, и с материнской стороны служили в российской армии.
Отец Боровского скончался в 1910 году заслуженным генерал-лейтенантом от артиллерии, однако не менее чем именитым отцом гордился Владимир Аристархович и прадедом, который закончил двадцатипятилетнюю службу в николаевской армии фейерверкером, удостоенным за Севастополь трех «георгиев». В офицеры Боровский-дед выбился ценой неимоверных усилий уже после крестьянской реформы.
Сам Владимир Аристархович к сорока шести годам имел за плечами две войны: мировую, которую закончил штабс-капитаном и по семейной традиции георгиевским кавалером, и Гражданскую – красный полк, которым он командовал, завершил свой боевой путь в Забайкалье.
Хотя отец его, достигнув генеральских чинов, и получил потомственное дворянство, Боровский к последнему относился иронически, не забывая, что корни его семьи, вернее, рода, самые что ни на есть, по его словам, сермяжные. Потому и расстался со своим дворянством в октябре семнадцатого года даже с облегчением. А солдаты полка, с которыми он провел в окопах более трех лет, несмотря на строгость и даже некоторую придирчивость по службе, единогласно избрали его после свержения самодержавия своим командиром.
После Гражданской Боровский закончил институт стали и военную академию. Он сделал несколько важных изобретений в области артиллерийского вооружения, а несколько лет спустя блестяще защитил докторскую диссертацию,
